Лезвие бритвы - Страница 232

232

— Мои друзья, — продолжал Витаркананда после паузы, — надеются, что вы приедете снова, и предлагают вам содействие во всем, что вы захотите узнать во время пребывания здесь или в других городах Индии. Мы с удовольствием соберемся на новую встречу с вами. А сейчас мои друзья вынуждены нас покинуть.

Гирин попрощался с каждым в отдельности по-индийски, делая намасте, то есть склоняя голову над сложенными перед собой ладонями. Хозяин пошел провожать гостей, попросив Гирина остаться еще на несколько минут. Тот принялся ходить под легким вечерним ветерком, давая разрядку нервному напряжению.

Витаркананда, вернувшись с небольшим свертком в руках, присоединился к нему.

— Должен сказать, — заговорил Витаркананда, — что ни один из моих европейских друзей еще не удостаивался такого внимания. Мои друзья изведали многое на пути, и поиски ваши вызвали у них уважение и дружеское участие.

Вы правы, что аналитическое исследование внешнего мира западной наукой можно сочетать с интравертированным синтезом йоги лишь диалектически. Вы знаете, что отдельные люди в прошлом и настоящем обладали подобным умением, но еще нет даже признаков распространения синтеза мудрости Запада и Востока. Мне известны предсказания, что Россия первой ступит на этот путь, неизбежный для высшего будущего познания, но пока еще не ступила. Это удивляет нас, потому что психологические методы йоги особенно важны для выработки социального поведения индивида.

«Йога есть искушенность в действиях», — сказал Шри Рамакришна, указывая, что человек вживается в йогу и лепит себя по созданному им идеалу. Но кому, как не вам, знать, что человек вне народа, вне общества — пустая абстракция. Народ вне человечества тоже абстракция. Поэтому успех в практике той или другой йоги зависит от состояния общества и человечества. Только что окончилась железная эпоха Кали-Юга, в которую можно было практиковать лишь карму-йогу и бхакти-йогу, теперь подошло время и для других йог.

Бхагавад-Гита говорит, что критерий Правды — Благо, и это определение полярно западному прагматизму Джемса с его пользой, как критерием действительности.

Мы знаем несколько дорог. Хатха-йога — человек, овладевший ею, — является владыкой дыхания — это лишь низшая ступень, наполняющая тело жизненной мощью. Но есть еще лайя-йога, или путь воли с ее подразделениями, включающими шакти-йогу, или владычество над энергией, возбуждающее силы природы, янтру-йогу, или путь владычества над формой, мантру-йогу — владычество над звуком, силами звуковых вибраций. Дхьяна-йога, или путь размышления, дает власть над силами мыслительного процесса.

Мне кажется, что ближе всех вам раджа-йога, или йога метода и анализа, особенно тот ее раздел, который назван джнани-йогой, или путем знания, владычества над силами интеллекта. Также не чужд вам путь карма-йоги, или йоги действия, общественной дисциплины и понимания взаимосвязи явлений в жизни. Ошибусь ли я, если скажу, что требования, которые ставит человеку тот общественный строй, к которому вы стремитесь в России, во многом похожи на карма-йогу? Но вы совсем далеки от таких разделов раджа-йоги, как кундалини-йога и самадхи-йога, — путей владычества над нервно-психическими силами и силами экстаза, прозрения и соединения с океаном мировой души.

Как бы ни были различны наши методы, та великая цель, какую себе ставит человек, — познание природы и самого себя — так же вдохновляет нас, как и вас.

Нельзя не склонить с уважением головы перед титаническими усилиями материалистов и громадными успехами материальной науки. Поэтому так интересны нам мысли о духовной деятельности человека, какие высказаны вами, материалистом из Советской России, а также точки соприкосновения познаний, намеченные вашей речью.

Лишенные ложной гордости, мои друзья не восприняли как упрек суровые слова об отступлении философов Индии от своего долга перед страной и людьми. Надо обдумать сказанное и в следующую встречу показать вам обстоятельства и внутренние силы, создавшие современное положение. И на прощание я должен рассказать вам маленькую историю.

Один из наших художников тридцать лет назад написал картину, по понятным причинам не получившую тогда признания. Он назвал ее «Мост Ашвинов», то есть в прямом переводе с санскрита — всадников. Но под этим именем традиция Махабхараты понимает близнецов — богов и врачевателей, то есть утреннюю и вечернюю зори.

— Вот как, — заинтересованно воскликнул Гирин, — наша древнерусская сказочная традиция точно так же представляет себе зори, только добавляя к ним еще двух всадников — ночи и дня.

— Я позволю себе подарить вам картину «Мост Ашвинов», — продолжал Витаркананда, разворачивая принесенный им сверток накрахмаленной ткани.

В однообразной сумеречной серо-фиолетовой гамме красок простерся бушующий океан, бьющийся в иззубренные скалистые берега, затянутые глухой пеленой тумана. На левом берегу, на ступенчато поднимавшихся в глубь страны холмах виднелись могучие здания и дымящие трубы, на правом — снеговые горы. У их подножия — тесные восточные жилища и храмы индийской, тибетской и китайской архитектур.

Пологой дугой взмывал над океаном, соединяя оба берега, мост, как бы сплетенный из светящихся стрел. На него въезжали на черных конях два всадника, безоружные, но в броне. Левый — голубовато-серый, правый — оранжево-коричневый. Оба протягивали друг другу правые руки широким, свободным жестом призыва и дружбы. Гирин благодарно посмотрел на старого индийца.

232